«Эскадрон стой!» «Слезай!» в обстановке мирного времени далекого прошлого, с милыми лицами начальников и товарищей, с запыленными иногда до неузнаваемости фигурами соседей по фронту, с лихо на ухо надвинутыми бескозырками - не услыхать, не воскресить! Дивное прошлое - полковая семья и вся жизнь в полку, со всеми радостями и горестями иногда, оставило во мне неизлечимые никем и ничем раны счастья, дающие здесь возможность переживать прошедшее, влача свои серые дни настоящего. Ушедшим в лучший мир однополчанам и доживающим свой век, с красными петлицами на сюртуке, шлю свой низкий сыновий поклон и признательность за дарованное мне неизъяснимое счастье жить воспоминаниями и нежно грустить сыновьей грустью по родному полку, так трагично кончившему свое существование, не сумев понять свое счастье. Прошло слишком тридцать лет, а я бы с закрытыми глазами, при возможности перене­стись, без ошибки указал бы, где именно я нахожусь на родине. По одному лишь смешанному аромату распустившихся лип на плацу с тиной берегов Волхова, с просмоленной лодкой вечного Абрама, конского запаха из полковых кухонь и легкого чада из окон кухни офицерского собрания, я узнал бы родной штаб. А красавец Василий не вносить вам на балкон или террасу в Кавелахтах смешанный запах своих конфет и ягод? А чухна-булочник с Голодухи со своими горячими, сдобными караваями; а красно-сельский мороженщик со своим знаменитым «пфути-фрути есть!» А.. но, не перечесть все. Я как губка, впитавшая в себя все моменты, ощущения, запахи в жизни. Нажми ее с одной стороны - зима в Кречевицах со всеми деталями, осень там же с охотами и отдыхом после лагерей, лето в Красном, а в частности Саксы, с большими и малыми маневрами, парадами, объездом с гостями в артели где-нибудь в Старицах, танцы, гитара, пение, смех и счастье. С другой - как перед глазами вся жизнь в полку и служба и дружба. Манеж с поднимающимся паром от стен, суббота - всенощная в редко уютной церкви, дамы на клиросе налево. Костюмы строгие - прежние. На своем месте, как абонированный стоит ротмистр К., а свечи продает гордость полка вахмистр Константинов. У дивизиона те же бабы с булками и семечками.... пройдешь - запах щей, а в окне три головы хорошо остриженные острят с продавщицами; те в карман за словом не полезут. У холостого дома вечно в  пол свиста ямщик «от булочника». Кто-то едет в Новгород, «по делам». Зажглись огни во всех флигелях - шторы не спущены - скрывать нечего. Жизнь как на ладони. Парадные не закрыты - иди к кому хочешь - всегда свой, а форма одежды - тужурка милая, серая, красивая - не стесняет. А заря! Ведь это концерт, да еще помогают, вторя со всех сторон: Догоняй, Нелли, Рапо. Как их можно забыть с задранными мордами кверху исполняющих ежедневно свой долг. Дежурный офицер спешит с рапортом, заложенным за серебряной перевязью на груди. Генерал не задержит офицера, он едет в Питер и пара цугом стоит уже у подъезда. Медвежья полость. Сани глубокие, не валкие - ехать в них одно наслаждение. Генерал не любит Ватки, а всегда ездит на Подберезье - привык; а там, в зале 1-го  класса одна лампа небольшая всегда коптит и на круглом столе кто-то крошки оставил. Не забыть... Разгар лета. Полк идет походом в Красное Село. Много приготовлений, забот. Заведующий хозяйством выбился из сил. Молодежь довольна; хоть на два месяца перемена в жизни, да и Питер ближе. Я находился в 4-м эскадроне вольноопределяющимся до поступления в училище и имел счастье уже драгуном быть в его составе. Раньше, в детском возрасте на смирном коне Омнибусе с белой проточиной во лбу, № 2-го эскадрона, которым командовал мой дядя ротмистр К., я «ходил походом» и лучшего удовольствия и восторга заполучить согласие первого и разрешение командира полка - для меня не было. Все эти: Тосны, Любани, Царское, привалы и дневки с неизбежными насекомыми хорошо мне были знакомы. С малых лет эскадрон и вся его жизнь с «травой» включительно, для меня была миром. С колыбели я впитал в себя всю полковую жизнь со всеми ее стадиями и впечатлениями и Кречевицы были для меня кумиром стоянки родного полка, которым командовал мой отец генерал К. «Эскадрон стой!» «Слезай!» Раздался знакомый голос нашего командира эскадрона ротмистра Е. с вечно не сходящей с уст саркастической улыбкой, милейшего, сердечного человека. Квартирьеры подбежали к своим взводам, ротмистр принял рапорт о благополучном расквартировании и через пол часа мы уже спе­шили в уютную артель - чистенький чухонский домик, где много лет уже офицерство нашего эскадрона скромно проводит свое время за несложными по меню обедом и ужином. Раздается труба, и драгуны со своими наскоро почищенными котелками спешат к землянке тоже хорошо известной, получать свои редко-вкусные традиционные щи с кашей с прибавлением чарки, отпущенной командиром по случаю окончания семидневного похода. Все знакомо в этой чухонской деревне, все, как и в августе прошлого года, мы оставили, только вот белеется новый заборик у квартиры корнета Б. За забориком посажены цветы, да надпись при въезде в деревню новая, но с тем же количеством душ обоего пола. «Хюва пейва!» слышится со всех сторон с пожиманием рук: - то здороваются хозяева со своими старыми знакомыми постояльцами, добродушными драгунами, которые рады отдохнуть от казарм и пожить жизнью хоть отчасти напоминающей родную деревню.  В тесных дворах, но заранее хорошо вычищенных, гнедые, слегка похудевшие лошади с редким аппетитом доедают свежее, совсем другого качества сено, а некоторые уже купаются в только что положенной соломе и явно блаженствуют, точно предчувствуя, что в самом непродолжительном времени им зададут небывалую трепку с только что введенным в этом году новым аллюром.В летнее время нас вольноопределяющихся принимали в офицерскую артель со взносом заведующему столовой суммы, согласно общей раскладке и, хотя у нас редко бывали гости, все же и в те отдаленные времена, жалованья «родительского» куда не хватало. Приняв приличный вид после хорошего душа и облекшись в белоснежную рубашку, приготовленную денщиком-вестовым, спешишь к милому своему начальству, для которого я, в виде большого исключения, был всегда «Володькой». Стол уже накрыт, заставлен лагерной посудой и дымится знакомая миска со щами нашего кумира-повара Шурки, совершающего с эскадроном традиционный поход. Битки в сметане - на второе. Но как они вкусны! Сомневаюсь, чтобы у Кюба вы бы достали подобные. Вахмистр П. с усами, вздернутыми кверху, с хлыстом в руке обходит дворы со своими взводными и дежурным. Зоркий глаз командира следит за ними и спокойная ровная улыбка доказывает полное удовлетворение, что все будет сделано как всегда - прекрасно. Обед проходит скоро; все спешат разобраться и устроить свою летнюю резиденцию, не особенно доверяя иногда вкусу своего денщика. Два дня отдыха проходят незаметно. Наступает горячая пора полковых учений; не вся Гвардия еще в лагерях, драгуны здесь из первых за неимением большого плаца на зимней стоянке и воспользуются в полной мере, к сожалению зная на каждом шагу всякий бугорок и выемку, - военным полем. Там скоро запестрит вся наша грозная конница; земля вновь загудит от тысяч ног мерно и бегло шагающей пехоты, а воздух огласится раскатами учебной стрельбы наших орудий. Заведующий нашей столовой миловидный поручик В. покоривший полковых дам вальсом a trois temps, большой любитель лошадей и хороший ездок, уже съездил в Петербург и кладовые наши наполнились. Есть чем приветствовать гостей однополчан и друзей других полков. Хотя в нашу деревню добраться не легко, она «на отлете», ближе к военному полю, не «всякому по пути», но на удобства сообщения в то время не смотрели, конь и своя пара делали свое. Деревня наша приняла свой традиционный вид стоянки эскадрона. Соломенные штандарты - хоругви с надписями № взвода с коньками, сделанными из разных тряпочек уже прибиты над воротами, коновязи вбиты и обмотаны соломой, всем знакомый гриб для дежурного сооружен. В этом году он ближе к командирскому дому. Жизнь кипит, но какая тишина и спокойствие у всех на душе, зная, что все, как и всегда, пройдет блестяще, что полк будет на смотре из первых, нет никаких излишних волнений. Нужно родится в военной семье, быть избалованным красотой полковой жизни, чтобы так горячо ее понимать и любить. Еще в детском возрасте, проводя почти каждое лето у дяди ротмистра К. в деревне «Нижний», (почему то не «Нижняя»), я с благоговением отвечал на шутки офицерства эскадрона, приобретя в лице корнета П., товарища «по гроб жизни», что и сохранилось у меня подписью на полученной фотографии. Милый Миша, отчего ты так быстро ушел из полка? Я горько плакал, когда узнал об его уходе на службу по земству. В нашем эскадроне кроме поручика В. были в списках и находились всегда на лицо: корнет Б. со своим нежным тенором и О. Оба были в лучших отношениях друг с другом и ласково относились ко мне, чем мое временное пребывание в полку скрашивалось еще более.

Как они мне оба дороги по воспоминаниям. Спокойный, ровный О. ушел в другой мир. Б. судьба занесла далеко. Пребывание в Красном Селе всех войск Гвардии и Петербургского Военного Округа непродолжительно и хорошо всем известны все виды смотров и парадов. К 6-му августа обыкновенно заканчивались лагерные сборы, наступал долгожданный день производства в офицеры и Русская Армия вливала в свои ряды новых верных сынов, преисполненных чувством неизъяснимой благодарности и счастья, с клятвенной верностью Тому, кто своим незабываемым словом и поздравлением с первым чином, благословлял свою любящую молодежь на службу Ему к Родине.

Снова подходит время к обратному походу, от которого большинство офицеров стараются избавиться всеми правдами и неправдами. На это смотрели сквозь пальцы. Офицеров легко отпускали в осенний отпуск. Опять те же дневки, избы, хозяева, песни и пляски драгун, встреча с милым дружком, ожидающим с биением сердца прихода обратно эскадрона и своего любимого. Но кто ждет особенно скорейшего конца похода - это охотники; их немного. На следующий же день по прибыли, в густо смазанных сапогах обходишь озерко - оно против штаба, по колено в болоте с любимой своей собакой. Эти воспоминания переживают немногие.

Да! Прощай навеки молодость со всеми очарованиями и разочарованиями. Искренно жалею тех, которым эти строчки покажутся чужды и непонятны, но я знаю, кто меня поймет - тем я шлю свой горячий привет и бесконечную благодарность за данное мне минувшее счастье.

Вечная память Вам, моим незабвенным родителям, брату и сестре и бессмертным именам Драгун, гордости нашей погибшей Гвардии, отдавших ей свою честь и жизнь.

В.К.